Идее законодательно отрегулировать лоббистскую деятельность в России исполнилось ровно двадцать лет: первый подобный законопроект вносили в Госдуму еще в 1995‑м. Ни одна попытка с тех пор не увенчалась успехом. Однако российский лоббизм все равно остепенился, и даже само это понятие за последние годы утратило былые смысловые ассоциации с коррупцией. Нужен ли вообще закон, чтобы лоббировать интересы бизнеса цивилизованно?
Основных подходов к законодательному регулированию лоббизма в мире два, и различаются они по тому, на ком фокусируется контроль — на лоббируемых или лоббирующих. В Великобритании, например, пошли по первому пути — оставили в покое лоббистские фирмы и предоставили им возможность заниматься саморегулированием и вырабатывать собственный «кодекс чести». Зато чиновников контролируют с помощью Кодекса государственной службы (Civil Service Code), который весьма суров. Он обязует членов парламента и правительства публично сообщать о любых ситуациях и личных заинтересованностях, которые способны повлиять на их беспристрастность в принятии решений, включая даже небольшие одолжения от третьих лиц вроде бесплатных билетов в ВИП-ложу на футбол. Забывчивость и попытка умолчать о чем-то может стоить политической карьеры, поэтому информация, которую британские чиновники регулярно раскрывают в специальном Реестре финансовых интересов, довольно подробна. Из реестра любой интересующийся может узнать массу деталей о жизни британских парламентариев. Например, о том, что бывший премьер‑министр (2007–2010) Гордон Браун много ездит по миру с лекциями и получает £46 тыс. за выступление, а видный лейборист Джек Стро в свободное время консультирует крупный холдинг по вопросам международного сотрудничества за вознаграждение в £60 тыс. в год и временами пишет за гонорар статьи для Times. В США, напротив, основные регуляторные усилия направлены непосредственно на лоббистов. Американская «индустрия влияния на госорганы» действует в рамках Федерального закона о регулировании лоббизма (Federal Regulation of Lobbying Act, 1946 год) и Закона о раскрытии лоббистской деятельности (Lobbying Disclosure Act, 1995). Практикующим лоббистам здесь предписано вставать на учет и регулярно отчитываться о своей деятельности. Отчеты выставлены на всеобщее обозрение: видно, кто выступает заказчиком, сколько лоббист получил за услуги, с кем из чиновников взаимодействовал и по каким вопросам. Обороты индустрии легальны, прозрачны, с них платятся налоги. Всего в США сейчас, по данным Center for Responsive Politics, 11,8 тыс. федеральных лоббистов и около 30 тыс. — на уровне отдельных штатов. В 2012 году они сообща заработали $3,2 млрд. Как бы то ни было, ни один подход не гарантирует защиты от «лоббигейтов», которые периодически случаются. В США одним из самых громких был скандал 2006 года, связанный с деятельностью «суперлоббиста» Джека Абрамофф, в результате которого тюремный срок получил и сам лоббист, и дюжина чиновников высокого уровня. В Великобритании — скандал 2010 года, который прозвали «Деньги в обмен на влияние». В отношении России можно сказать, что цивилизованная практика лоббирования сегодня уже вполне сформировалась и без прямого регулирования. Деятельность бизнеса по влиянию на решения власти в целом вышла из латентной сферы и переместилась на открытые дискуссионные площадки, в различные экспертные советы, рабочие группы и т. д. То есть более или менее комфортная среда для участия в принятии решений, где минимизированы возможности для коррупции, уже сложилась. Как и подобает, лоббизм все больше становится интеллектуальной деятельностью, задача которой — представить властям интерес компании в контексте общегосударственных задач, привести аргументы, доказать свою позицию. Российские власти тоже перестали быть закрытыми структурами, с которыми невозможно вести нормальный диалог. Да, бывает, что они не слышат бизнес. Значит, нужно находить правильные аргументы. В конце концов, все зависит от знания предмета и профессионального уровня той и другой стороны. Лоббистской индустрии в виде независимых компаний в России по-настоящему так и не сформировалось: основные лоббистские силы в стране сконцентрировались внутри отраслевых общественных организаций, крупных рыночных игроков и финансово-промышленных групп. И в сложившейся ситуации объективно ни одна сторона не заинтересована в принятии какого-либо регулирующего законодательства — ни лоббирующая, ни лоббируемая. Иными словами, закон о лоббировании в России попросту некому лоббировать. И ситуация эта, стоит заметить, совсем не уникальна: большинство государств мира преспокойно существует без регулирования лоббистской деятельности.
